...Проснулась в шесть сорок пять. Город просыпается, а я продолжаю спать с открытыми глазами. Улыбки у зеркала выглядят гримасами. Жду хорошего настроения, как ждут трамвая...
... Стою у окна и пью черный кофе, без сахара. Смотрю на белый и пушистый! Падающий?! Нет, летящий откуда-то, наверное, с высоты седьмого неба, а может быть, девятого или двенадцатого...
Снег. Ему нет никакого дела до меня, летит себе и летит, ложась снежинка к снежинке. Принялся неохотно, но потом вошел во вкус.
Одна снежинка, упавшая ко мне на ладонь, тут же тает, теряя свою тонкую и хрустальную красоту.
"Живая", — в мыслях шепчу о ней и понимаю — это я о себе любимой. "Трансформируемся" — обо всех и обо всём на свете... Трансформация стала образом жизни.
"На этом белом свете — в этой жизни", — так любила приговаривать Дария Ивановна всем своим воспитанникам в прошлом веке.
И в двадцать первом веке ничего не изменилось — увеличилось стремление скорости, к оборотам, даже когда никуда не опаздываем, всё равно, торопимся или боимся не успеть...
...Как же радовались наши дети зиме в Сибири, даже если первый снег выпадал в начале сентября, а последний в мае. Долгое время им казалось, что снег - сахар. Пробовали снежинки на вкус.
Джим - наша подружейная и дитячья няня - купался в глубоких и чистых сугробах, вспоминая об охотничьем инстинкте тогда, когда находил очередную мышь-полевку... Радости и счастью не было предела. В результате прогулок: дети, мыши, собаки оставались живы и здоровы. Погода за минус двадцать - это нормально. Жить и расти под: "мороз и солнце -день чудесный", - по-Пушкину в условиях декабристов.
Любоваться закатом, когда небо меняется "как море", играя всеми цветами радуги от ярко-красного и желто-зеленого до темно-фиолетового...
****
" На выпавший на белый", - доносятся слова песни.
"Зима была прекрасна, прекрасна и чиста
Снег кружится, летает летает,
И позёмкою клубя, заметает зима, заметает... Все, что было до тебя"...
Улыбка сама возникает вновь. И вновь...
Journal information