Он любил все искусственное. Оранжереи были ему милее лесов, духи - милее запаха осенней земли.Он недолюбливал природу. Она казалась ему грубой и утомительной.Он играл с жизнью, как с игрушкой. Все, даже острая человеческая мысль, существовало для него, как повод для наслаждения.
В Лондоне около дома, где жил Уайльд, стоял нищий. Его лохмотья раздражали Уайльда. Он вызвал лучшего в Лондоне портного и заказал ему для нищего костюм из тонкой, дорогой ткани. Когда костюм был готов, Уайльд сам наметил мелом места, где должны быть прорехи. С тех пор под окнами Уайльда стоял старик в живописном и дорогом рубище. Нищий перестал оскорблять вкус Уайльда. " Даже бедность должна быть красивой".
Так жил Уайльд - надменный человек, погруженный в книги и созерцание прекрасных вещей.
По вечерам он появлялся в клубах и салонах, и это были лучшие часы его жизни.
Он преображался. Его обрюзгшее лицо становилось молодым и бледнело.
По вечерам он появлялся в клубах и салонах, и это были лучшие часы его жизни.
Он преображался. Его обрюзгшее лицо становилось молодым и бледнело.
Он напоминал фокусника, вытаскивающего из рукава груды пестрой ткани. Он вытаскивал свои истории, расстилал их перед удивленными слушателями и никогда не повторялся. Уходя, он забывал о сказанном. Он бросал свои рассказы в подарок первому встречному.Он предоставлял друзьям записывать все, что они слышали от него, сам же писал мало. Едва ли сотая часть его рассказов была записана им впоследствии, Уайльд был ленив и щедр.
"В истории всего человечества, - писал об Уайльде его биограф, - никогда еще не было такого замечательного собеседника".
После суда все было кончено. Друзья отшатнулись от него, книги были сожжены, жена умерла от горя, дети были отняты, нищета и страдание стали уделом этого человека и уже не покидали его до самой смерти.
....
За год до этого он высокомерно удивлялся людям, сочувствующим страданиям бедняков, тогда как, по его мнению, следовало сочувствовать только красоте и радости...
Год назад он говорил, что выше всего в жизни искусство и люди искусства...
Год назад он выказывал полное пренебрежение к природе. Даже цветы - полевую гвоздику или ромашку, - прежде чем приколоть к петлице, он красил в зеленый цвет. Их естественный цвет казался ему слишком крикливым....
Journal information