Из области на окраину столицы переезжала младшая дочь Екатерины Васильевны и Мирона Ниловича Яблонских. Они оформили дарственную  на дом и  сад двум своим дочерям. Каждой  из дочек  безвозмездно причиталось по половине нажитого за  85 -летнюю жизнь и 65 -летнее супружество  Мирона Ниловича и Екатерины Васильевны. Хотели детям угодить при жизни. Они были ещё крепкие старики, обслуживали себя сами и не нуждались в уходе.



   По праздникам, когда за круглым большим дубовым столом, доставшимся им ещё от родителей, на застеклённой верхней веранде собирались  все дети и внуки было весело. Правда, внуки, достигшие тридцатилетнего с хвостиком возраста не спешили создавать семью, поэтому правнуков у Екатерины и Мирона не было. Они  изредка охали, журили своих потомков за это, иногда бросали вслед:"Где Вам понять", - и замолкали оба. А потом, словно бы спохватившись, с тоской и особенной грустью в младенческих глазах,  шепча добавляли:"... наше поколение".
    Верочка, младшая доченька, преподавала в родном лицее, бывшей  математической школе,   алгебру, геометрию и  физику в старших классах. А теперь Вера Мироновна стала директором. Всегда была по-мальчишечки  смышлёной  и быстрореагирующей. Никогда ничего не боялась и никто для неё авторитетом не являлся. Предмет знала.  Про таких говорили "на лету схватывает".  Университет закончила с "красным дипломом". Рано вышла замуж. К двадцати годам оформила развод и через три дня родила себе сыночка. Экзамены ходила сдавать с ребёнком на руках, оставляла его то на вахтёршу, то на  сокурсников.Или и того проще - на широком подоконнике, пока ребёнок спал. Но однажды, грудничок проснулся и закричал, да так, что услышала экзаменационная комиссия. После чего  Верочке никогда не грозил "неуд". Все понимали и  охотно шли на уступки. В конце концов пришлось отвезти Вадимчика к родителям на воспитание.
    Вера Мироновна  всегда считала, что в жизни всего добилась сама и лучше других знает как  жить правильно. Вот и сейчас она твёрдо решила избавиться от почти  вековой  яблони, что росла  по середине участка и загораживала вид на  правое крыло большого дома, для чего и пригласила  мужичков-соседей. "Цена работы - всего ничего - две  бутылки водки" -  бросила  Вера Мироновна на ходу сестре Марине, мне она едва кивнула, как ,впрочем, и я ей. Вере не терпелось закончить побыстрее  евроремонт и облагородить дизайном участок, пригласив коллег на новоселие.
     Екатерина и Мирон сидели молча, не двигались, взирали на все перемены со стороны. Железная пара  наблюдала  рождение первой весны  нового века из нового тысячелетия, а из дальнего  конца своего цветущего сада в двадцать четыре сотки на старой, несколько потресковавшейся от десятилетий, но  ещё крепкой  скамейке, - это  было сделать удобнее всего. Когда-то тут были детские качели... Когда-то Мирон привёл свою  робкую и хрупкую Катю знакомиться в дом к родителям...Тогда верилось в светлую и счастливую жизнь без нужды. До войны в их семье детей не было. Мирон вернулся в сорок пятом с Победой целым и невредимым.  А к пятидесятым друг за другом пошли рождаться дети, все четверо сероглазые. Два сына и две дочки. Старший живёт на северах и приезжает редко, до сих пор в холостяках ходит, зато хвастается, что его подпись на  документах  больших денег стоит. Младшему  сыну  ничего не надо, мечется до сих пор, ищет чего-то, крепко выпивает. Дочки тоже разными выросли. Одна гуманитарий и женщина-женщина, а  другая - с мужским характером и темпераментом.
     Пень от яблони оказался идеально круглым, двухметровым в диаметре. Кольца  яблони  превратились для меня в  диковинную спираль, - всё поплыло перед глазами, стало не по себе: "Только живая яблонька  была и цвела"...
 - Из этого пня  красивый  стол получится! Я уже всё продумала. - утвердительно сказала Вера. -  И вот эти яблоньки-самосевы вокруг спилю. Очищу площадку.  Будет современная беседка, зона для барбекю.
К Троице Екатерины Васильевны и Мирона Ниловича не стало, ушли  старики друг за другом с разницей в три дня.