Домашнее чаепитие. Неприятие

Гости приезжали на машинах, приходили пешком, спускались на лифте... Дарили подарки и конверты.
Праздничный стол состоял из привычного набора блюд: курица, запечённая с овощами, мясное рагу из кролика, фаршированный болгарский перец, картофельное пюре, салат "Русский"(он же — "Оливье"), нарезки, домашние маринады и соленья. Из крепких напитков — водка. Столовое вино. Бутылка Советского шампанского. Чествовали именинника и его родителей живо, с радостью. И всё шло как полагается.
Наконец, настало время десерта! На столе красовались высокий домашний торт" Наполеон" и традиционный арбуз! Дело было в августе. Парни и мужчины вышли покурить на улицу. Молодёжь разошлась по комнатам квартиры. Дети играли в детской. За поредевшим столом остались одни женщины: мамы, сёстры, племянницы, пара-тройка подруг.
Разговор зашёл о наших детях и об их будущем. Могло показаться, что каждая женщина точно знала, что с ребёнком будет дальше. Рассказывали, мечтали, вспоминали, строили планы. Кем наши дети станут, когда вырастут? Пойдут или не пойдут служить сыновья... И почему? В каких институтах сохранились военные кафедры? А дочки? Рано ли выйдут замуж или кто-то будет строить карьеру... Получат ли медали или уже получили, и какие?!. Некоторые поступили в вузы на бюджетный. Счастливчики! Среди своих многочисленных родственников и друзей я — младшая, поэтому сижу, слушаю и молчу. "Не высовывайся, пока тебя не спросят", — пока я не выросла, повторяла мне бабушка Дария.

... И тут прибежала опоздавшая соседка. Марина разрубила мерную женскую беседу внезапным обращением ко мне. Почему именно ко мне? Видимо что-то свербело у неё на мой счёт, а может не виделись давно — лет пять прошло. Все женщины тут же притихли.
— Что же ты, путешественница многодетная, снова у нас замуж собираешься?
— Откуда такие выводы?
— Откуда? Ты когда обабишься, всё в девчонках ходишь!
— Хожу, как получается...
— Получается у неё, посмотрите-ка, приехала, здравствуйте вам. Памятник при жизни хочешь заслужить, рожая?!
— Марина, да ты не переживай так... Если что, я лучше пойду домой.
— Нет у тебя никакого дома.
— Почему же нет. Есть. Отчий.
— Пора бы отдельную квартиру иметь, у всех нашего возраста она есть. Уж возраст Христа на носу, а она из себя девочку-малолетку разыгрывает, хвостом туда-сюда...
— Ты о чём, Марин? Почему мои условия должны так тебя беспокоить?
— Вот я посмотрю на тебя, когда твои дети вырастут и никуда учиться не захотят пойти после девятого или не смогут, потому что сейчас везде связи и деньги нужны.
— Значит пойдут работать, Марина.
— Работать физически? В 21 веке?! В пятнадцать-то лет? Значит, ты предлагаешь мне, чтобы старший сын от первого брака мужа пошёл работать? Я что — мачеха, а не мать ему! Ты со своим ум-ни-ча-ни-ем, — уверенно выделяя слоги, — другим советуешь, а своих-то трудиться в поте лица не пошлёшь, знаю, — утвердительно качнув головой, закончила мысль соседка.
— Если не определятся с выбором профессии, то я не вижу ничего страшного в физическом труде для моих детей.
— Жизнь хочешь нашему испортить? Это тебе не раньше! Прошли те времена! Ты в Сибири совсем отмороженной стала.
— Да, Мариночка, законсервировал меня мороз —точно, пытаюсь придать шутливое настроение и выражение лица. Мои слова — они ведь только для меня, а ты решай, как сама видишь и понимаешь. Какие тут советы могут быть со стороны, я не знаю, — говорила я тихо, без надрыва и нервов, пытаясь отвечать Марине искренне.
— А ещё себя умнее других ставишь, — с этими словами соседка выбежала на кухню и проплакала там минут тридцать. Старшие мужчины кинулись Марину успокаивать.
Мне захотелось уйти. Пошла в детскую за детьми. Пока обувала младшую, брат Володя шепнул на ухо:
— Марина вне себя, ты её до приступа довела! Нельзя же так обижать женщину, воспитывающую чужого ребёнка. Ты — женщина или нет? Материнские чувства должна понимать, — лицо его исказилось и пошло желваками. Вот так я нарушила регламент домашнего дня рождения и влезла в чужую жизнь.
Муж вечером сказал:
— Удивительно, если бы Вы поняли друг друга на этом празднике жизни. Ты вошла в другой возраст, но белой вороной для них быть не перестала.
К месту придётся и другая поговорка, впервые услышанная от Дарии:"Слово — серебро. Молчание — золото".