Потомок легендарной цирковой династии, Лев Дуров, о профессии актера мечтал со школьной скамьи. Кружок во Дворце пионеров, Школа - студия МХАТ, а дальше – всенародная слава, больше двухсот ролей в кино и десятки – в театре.
"Если ты не волнуешься перед выходом, до старости лет, ты артист неважный. А если волнуешься перед выходом, даже на вечере, тебя потрясывает, значит, все нормально", - сказал Дуров в одном из последних своих интервью.
Первую кинороль – Яши Козырева в комедии "Доброе утро" - он сыграл еще в 1955 году. С тех пор режиссеры наперебой звали сниматься – "Семнадцать мгновений весны", "Д’Артаньян и три мушкетера", "Большая перемена". И хотя больших ролей ему долго не давали, фильмы с участием Льва Дурова страна знала наизусть.
Проткнуть жестяную бочку, как Дуров, одним пальцем, в восьмидесятых пытались мальчишки всего СССР. Когда на экраны вышел советский боевик "Не бойся, я с тобой!". Актер гордился: за всю жизнь на съемках получил почти тридцать переломов. Потому что все трюки выполнял сам.
"Все знают, что он каратист, все знают, что он конник. Он был такой органичный, такой прекрасный, что не только молодежь заболела этим фильмом, но и он его роль, и он сам стал реальной легендой каратэ", - рассказал кинорежиссер Юлий Гусман.
Серьезный на экране, за кадром и за кулисами Дуров, вспоминают коллеги, был великолепным рассказчиком. Он шутил даже в реанимации, на волосок от смерти.
"Весь в трубках, шлангах, каких-то масках, каких-то капельницах лежит Дуров и рассказывает байки медперсоналу, а они стоят и хохочут вокруг. Это второй день после инсульта!", - сказал народный артист Иосиф Рейхельгауз.
Его узнавали всегда и повсюду – не только в лицо, но и просто – по голосу. А озвученные им мультфильмы вошли в "золотой фонд".
Сниматься в кино Дуров продолжал, даже когда ему было уже за восемьдесят. Учил студентов актерскому мастерству. И книгу шутливых рассказов все-таки написал. Однако, главным в его жизни был родной Театр на Малой Бронной. Здесь он играл свои любимые роли – по Чехову, Островскому, Шекспиру – и ставил спектакли как режиссер. "Патриарх" и "Дед", как с любовью называли Дурова в труппе, считал театр превыше всего.
А вот любимую роль Дуров так и не сыграл.
"Какая самая любимая? Которая будет впереди. Вот эта самая любимая", - говорил актер.
http://ren.tv/
- Лев Константинович, вам без пяти минут 80, а вы, как и 50 лет назад, такой же подвижный, юморной, живой…
— Ну вообще-то полуживой... А что сидеть на пенсии, щелкать семечки и клацать пультом от телевизора что ли? Занятие это хорошее, но не для меня. Знаете, кони идут в борозде и иногда падают и умирают. Вот так и должно быть. А о прожитом не жалею, да, что-то не успел сделать, например, столько хороших книг прочитать. Но уже и не успею, все — квас уехал. Это мое любимое выражение. У меня возле дома стояла бочка с квасом, я пока метнулся домой за бидоном, а она глядь — и уехала, лишь на дереве табличка осталась «Квас уехал».
Да вообще уже ничего не наверстаешь, надо и силы иметь, и мозги. Это все фигня, что старость — это мудрость. Старость — это плохо, это увядание, это когда заканчиваются часы, отведенные тебе Богом и природой. Нет, говно старость. Я и на свой юбилей хочу увильнуть, подорву когти и... Хотя нет, у нас же в Театре на Малой Бронной премьера спектакля «Буря» по Шекспиру, которая считается его последней пьесой, а я там играю главную роль — вершителя судеб, волшебника Просперо. А все эти отмечания... Я заранее знаю, кто и что мне скажет. Так все предсказуемо, хотя...
Вспомнил, как был в Германии, и у меня там была переводчица фрау Нина — пожилая дама, но очень модная, каждый день новые шубы надевала. Так вот она однажды показала мне свои похороны. И фото с гробом, который уже купила, и памятник, даже кто будет петь, танцевать и играть... А видя мое удивление, сказала: «Вы русские — раздолбаи, все на потом оставляете, на других перекладываете, а я все, в том числе и расходы, беру на себя». Хотя чего удивляться она даже своему сыну дала деньги под проценты как в банке, а мы, мол, бесхозяйственные дураки.
— А насчет энергичности не скромничайте, лучше скажите: как себя поддерживаете? Вы же в молодости занимались боксом, карате, футболом...
— Поддерживаю, а как же. Ты убрала уже (актер обращается к своей помощнице. — Авт.)? А то бы вы увидели, как я литрболом занимаюсь (смеется). Да, пью скотч, виски. Но я не курю.
— И сколько осиливаете?
— Ну, за один присест грамм триста.
— В вашей фильмографии больше двухсот ролей, но вы по-прежнему снимаетесь, занимаетесь озвучкой мультфильмов, играете в театре, выпускаете книги, разъезжаете по кинофестивалям. Признайтесь, есть ли во всем этом денежный интерес, ведь у многих актеров четкая такса появления на том или ином кинофесте...
— Вот говнюки, кто так делает. Фестивали ведь не все миллиардные, надо просто ездить, поддерживать. Но каждый мерит по-своему. А лично мне интересно новые картины посмотреть, с коллегами, с которыми не видимся годами, пообщаться. Другой цели не вижу. Я и не отдыхающий, и не ходящий в бассейны. А что касается гонораров за фильмы, то для меня не их размер имеет решающее значение, когда на роль соглашаюсь. Главное — сценарий хороший, хорошая роль, чтобы не было грязи и чернухи. Чисто 3—4 этических, творческих момента и все. И от эпизодических ролей не отказываюсь. А про гонорар поговорим потом. Хотя если малобюджетная картина, ну что с них взять.
Я тоже понимаю: брать за горло режиссеров, продюсеров — это опасная политика. Раз возьмешь, второй, а потом тебя пошлют так далеко со своими амбициями... Зарываться нельзя. Но сейчас такое время, что на первое место вышел рубль, он себе все и всех подчиняет. Как я всегда шутя говорю: ну не понимаю я, что такое брачный контракт, а на Западе над нами смеются, мол, вот вы дураки русские, ничего не понимаете. Я понимаю слово «любовь». А как так?! Я влюбляюсь в женщину, она в меня, решаем жить семьей, но заранее видим друг в друге жуликов, что она меня обманет, а я ее?! Ребят, ну тогда не соединяйтесь.
— Были в вашей жизни роли, от которых вы отказались, а потом пожалели?
— Пожалуй, даже не я отказался, а режиссеры меня не пускали. Я был утвержден в замечательную картину Владимира Мотыля «Лес» по Островскому, а в это время Лариса Шепитько снимала «Прощание» по Распутину и асситенка сжульничала — нашла у меня бумажку с расписанием съемок и отдала Ларисе. А та: «Лева, что это такое?». Я говорю, что меня утвердили в «Лес», и это мое расписание. А у тебя не знаю: утвержден или нет, а то все пробуюсь, пробуюсь… А она мне: «Что ты, как гимназистка! Ты давно утвержден. Я просто с тобой пробую партнеров. Но ты не совместишь два фильма, так что выбирай». И я выбрал Ларису. Но первый раз в жизни, в искусстве я смалодушничал и соврал Мотылю, что занят в театре. У меня язык не повернулся признаться, что я предпочел другого режиссера.
— А было, что коллеги отбивали у вас роль?
— Не знаю, это непонятная штука, как лотерея или пасьянс. Раньше ведь как было: кладет режиссер перед собой фото актеров и сопоставляет их друг с дружкой — эти сходятся, а здесь не сходятся. И ты режиссера долбишь, долбишь, пока тебя запомнят и утвердят. А сегодня это называется ругательным словом кастинг, который на меня навевает скуку. Но сегодня все отличается. Оно же видно: монтаж сделан руками, что все смотрится живым, или компьютером — сухо, расчетливо. Я не могу телевизор смотреть, потому что звук в тех же сериалах чудовищный. А помню, когда в «Калине красной» у Василия Шукшина снимался, то у него аж желваки играли от злости, что мы не так как надо сцены озвучиваем...
— Лев Константинович, а что это кризис жанра, что все время снимают продолжения культовых фильмов — «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Вий»?
— Ой, это глупистика, ну все же это плохо. Не зря говорят: в одну реку дважды не входят. И все равно клепают продолжения. То ли легче, то ли дешевле — не знаю. Хотя недавно Юлий Гусман уговорил меня сняться в продолжении знаменитой комедии «Не бойся, я с тобой!», мол, пока все главные герои живы. Но не знаю, что из этого получится. Хотя, какие актеры — таков и фильм. Помню, снимали в Киеве «Ангел Хранитель» и со мной в машине ехал на площадку молодой актер. Я по дороге перечитал сценарий, переписал его, а этот парнишка, держа под мышкой свой текст, смеялся надо мной: «А вы что читаете сценарий перед съемкой?». Приезжаем на площадку, а он — ни в зуб ногой — тыр-пыр. Полная беспомощность! Хорошо, хоть режиссер додумался его выгнать.
А еще я негативно отношусь к раскраске картин, считаю, что колоризация «17 мгновений весны» — просто убила картину. Ну как, если там самые яркие пятна — это красные повязки на рукавах нацистов, а эти розовые Мюллеры! Я не смог смотреть на себя розовенького — идите с таким искусством подальше от меня. Но, видимо, на этой раскраске кто-то зарабатывает очень хорошие деньги.
— В этом году на экраны наконец-то вышел фильм Юрия Кары «Мастер и Маргарита», снятый еще в 1994-м году. Ваши впечатления?
— Ну там же фильм на четыре часа, а в прокат вышло только два часа, что, конечно, дало обкоцанный вариант. Но все равно мне она нравится, хотя и было много версий. И с работой Владимира Бортко просто несравнимо, у него, как под копирку. Кара берет тем, что там точное актерское попадание. Я не хочу обижать коллег, но с кем сравнить Михаила Ульянова в роли Понтия Пилата, это же настоящий римский император, а Валя Гафт — Воланд... Фактуру снимали в Израиле, хотя Булгакова там никогда не было, но он даже описал звучание воздуха в Иерусалиме — и стопроцентное попадание. А как его пустыня завораживает... Я там заблудился, когда с одного бархана на другой переходил, не разобрать, где солнце, откуда я шел... Все эти ощущения есть в картине у Кары. А про мистические истории после съемок — это все бред! Другое дело, что Коля Бурляев, который Иешуа играл, так он на три дня исчез. Сказал, что едет к гробу Господнему за благословлением и пропал. Потом так туманно объяснял, где он был...
— Вы наверняка знаете список топовых актеров — Хабенский, Безруков, Миронов, Машков... Кто вам из них симпатичен?
— Я не знаю слово «топовый», я знаю только жоповый. Хотя те, которых вы назвали, по-настоящему хорошие актеры, но... Когда идет их эксплуатация, то они начинают пробуксовывать. Не буду называть фамилии, но смотрю на одного актера — вот он играет совершенно разнообразные роли, но все на одном месте, ни шагу вправо, ни шагу влево. И от этого становится все хуже и хуже. И чем это кончится, не знаю.
— Что не мешает неназванному вами актеру, да и другим его коллегам, часто ездить в Киев и зарабатывать на антрепризах не самого лучшего качества...
— Ой, я однажды был в Киеве на спектакле московского театра. Думал будет восстание, но зал оказался тактичный, лишь кто-то в ярости хлопнул дверью. Играли мои знакомые, но я за кулисы не пошел — иначе бы разразился матерной тирадой, что за безобразие они устроили. Они обиделись. Но это может в Москве тебе плохую игру и простят, а Киев — точно не простит. А я играю в двух антрепризах и не стыжусь их — там нет ни пошлости, ни сисек — про пожилых людей, про их беспомощность, незащищенность. Мне это самому очень близко, я всю жизнь рассчитывал только на себя и никому ничего не должен. Хотя, когда недавно написали, что я отгрохал себе дом в Подмосковье, меня это позабавило. На самом деле у меня есть маленькая дачка, которая находится в овраге. Панкратов-Черный, когда ко мне в гости приезжал, то сперва минут двадцать матерился, мол, кто тебя народного артиста, в такую... запер?!
— Вы постоянно юморите, а на вас за это часто обижаются?
— На шутки, шаржи и эпиграммы обижаются только дураки. Вот Валя Гафт к моей книге написал: «Актер, рассказчик, режиссер, его талант неровно дышит, он стал писать с недавних пор, наврет, поверит и запишет». Он вообще все шутки на мне проверяет. Помните, когда ходила мулька, что Борис Моисеевсобирается жениться на женщине, так Валя мне уже с утра трезвонил и зачитывал... Ой, начало не помню, а в конце: «В
недоуменье вся наука: кобель ты Боря или сука».
— Борису сейчас не до шуток, он до сих пор отходит после инсульта.
— Жалко, конечно, а у меня три инсульта было…
— Лев Константинович, ваша дочь Катя — актриса (снималась в фильмах «Школьный вальс», «Зеленый фургон», а чем заняты ваши внуки?
— Ой, они у меня странные, их дома не застанешь (смеется). Катя (ей 32 года. — Авт.) занимается организацией фестивалей кукольных театров, изучает арабский язык и дважды жила в деревне бедуинов. Она мне только и рассказывает, какие они изумительные, чистые люди, говорит, там есть мужчина, который уже 19 лет ждет русскую женщину, которая пообещали выйти за него замуж и уехала. А Ваня (ему 25 лет. — Авт.) учится на телережиссера, уже работал вторым режиссером на картинах. Но когда мы с ним пересклись на фильме, он попросил: «Дедушка, только не говори, что мы знакомы. Я хочу все сам!». Вот так!
http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/durov/interview7.html
Я слепоглухонемой капитан дальнего плавания
Эксклюзивное интервью специального корреспондента КМ.RU Марии Богданчиковой со съемочной площадки фильма «Парадокс» с народным артистом СССР Львом Дуровым.
Много веков подряд мир пытается изобрести вечный двигатель. А мне кажется, что его секрет знает лишь один Лев Константинович, потому что он сам абсолютный перпетуум-мобиле. Удивительно, как при той занятости и при том ритме, в котором он существует, при проблемах со здоровьем, преследовавших его, можно все время лучиться, светиться и столько работать. Груз его регалий на него, мягко говоря, не давит. Редко кто называет его Лев Константинович, разве что его студенты, да и те через месяц норовят перейти на «ты». Да, впрочем, и трудно вечному двигателю ходить плавно и величаво и называть себя медленно и долго — Лев Константинович — Левка, да и все тут.
Актеры должны учиться у тяжелоатлетов
— Лев Константинович, вас называют Перпетуум-Мобиле. В этом году вам исполнится 76 лет, но вы себе не изменяете, продолжаете озорничать и вызывать улыбки. А в кино снимаетесь?
— А как же! Сейчас я работаю в картине «Парадокс», где играю полковника-пенсионера гражданской авиации. Здесь у меня совсем маленький эпизод. Сценарий написан хорошо, смешно, с иронией. Я люблю, когда люди воспринимают жизнь с юмором, тем более что я привык к себе всегда относиться с иронией. Поэтому если текст написан симпатично, лишен пошлости, я обычно соглашаюсь на роль. Когда у меня получается показать характер, когда зритель улыбается даже на маленький эпизод, то я счастлив, потому что моя задача как актера достигнута.
— В каком кино играть интереснее? Я имею в виду жанр, сценарий, команду, режиссера.
— Я профессионал, поэтому чем сложнее для меня, чем труднее, тем интереснее. Но если фильмы похожи, то меня они не привлекают, ведь не хочется идти по знакомым стопам. Я считаю, что в каждой роли актер должен искать корысть. Когда я репетирую с актерами как режиссер, я всегда им говорю: ищите корысть, и повторяю: сделайте хоть шажок налево, направо, только не назад. Найдите что-то новое, маленький шажок — уже движение.
— С чем это актерское «движение» можно сравнить?
— Вы, наверное, не смотрите тяжелую атлетику?
— Почему же, пару раз, переключая каналы, я видела, что это такое…
— (Смеется.) Тяжелая атлетика — это интересный вид спорта. Там, как и в нашей профессии, есть своя философия. Когда штангист поднимает тяжелую штангу, идет на мировой рекорд и, наконец, бьет его, он заказывает вес еще больше. Я знаю, что он его не возьмет, но зачем же он назначает этот вес? Он подходит, берет штангу, поднимает ее только до колен, благодарит публику и уходит. Он возьмет его в следующий раз, потому что психологически уже сделал следующий шаг. У актеров профессия очень похожая: нужно делать эти шаги и не бояться ни трагедии, ни комедии. Режиссер предоставил тебе возможность проявиться как-то по-другому - проявляйся, подходи к этой штанге.
— Сейчас вы работали на съемочной площадке, и был момент, где вы соскочили со стула и принялись косить невидимую траву. Это была ваша импровизация?
— Да, этого эпизода не было в сценарии. Я таким образом оживил своего персонажа, нужно же, чтобы меня узнавали, хотя бы по манере играть. (Смеется.)
Слепоглухонемой капитан дальнего плавания
— У вас красиво получилось. Видимо, в детстве не раз приходилось в поле с косой выходить…
— Конечно, а я все умею! Если вы мне дадите молоток, я вам все что угодно заколочу, дадите штурвал самолета - я его поведу. Кстати, я вел самостоятельно самолет, правда, недолго, минут 40. До этого мне два часа показывали самолет, учили, как его водить, потом я сел за штурвал и полетел. Актер должен уметь делать все, потому что завтра он попадет в другую обстановку, и никто не должен его уличить на экране во лжи. Как Станиславский говорил: не верю! Нельзя, чтобы зрители сказали после просмотра фильма: «Да какой он шахтер, он даже отбойный молоток не умеет в руках держать!»
— У вас бесчисленное количество сыгранных ролей. Сохранили ли вы какие-то привычки своих персонажей?
— Если бы я перенимал привычки своих бессчетных образов, то был бы слепоглухонемым капитаном дальнего плавания. Мы иногда после спектакля с друзьями собираемся и выпиваем. Они мне говорят: «Ты что, сумасшедший?» Я говорю: «А что такое?» - «Да мы думали, что т
ы после такого спектакля дня три отлеживаешься». Они просто не понимают, что сцена есть сцена, а жизнь — это жизнь.
— Раз вы сами снимаетесь, наверняка следите за ситуацией в современном российском кинематографе.
— Обязательно, для меня это очень важно. Мне недавно дали посмотреть пять современных отечественных фильмов, и, знаете, они мне очень понравились, на удивление, фильмы оказались серьезными и достойными. Это не только мое мнение, картина «Остров», которую я посмотрел, взяла множество наград. Я считаю, наше кино развивается.
— Но, Лев Константинович, вы же не можете отрицать, что в нашем кинематографе полно халтуры.
— Больше всего меня раздражает, что словосочетание «великий режиссер» сегодня применяется к кому ни попадя, оно стало обыденным. Между тем это в корне неверно. Сейчас по телевизору идет ретроспектива фильмов Тарковского, вот он — настоящий режиссер, великий!
http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/durov/interview3.html
Journal information